…ПРО, КАК ЖИЛИ
МОНЯ И СОНЯ…

Я имею Вам сказать, ну пару слов -
их всегда имею я в своём запасе.
Хвакт, что жил в Одессе Моня-острослов,
а это где-то там, где юг, да на компАсе.

А ещё-таки в Одессе есть чудес,
кто их не знает, я на вас смеюсь.
Соню знает, вообше, любой балбес -
с красоты её у одесситов грусть.

И виляла она бюстом и кормою,
хочь ей было-то всего шашнадцать лет:
взад-вперёд, вверх-вниз, тудою и сюдою,
шо от похоти повешолся сусед.

Её увидел как-то Моня на привозе,
и захотелось ему сразу успросить:
«Мадам, мине сдаёться я сижу на дозе,
и чувства к Вам, ваще, не загосить».

Она сказала: «Слухай, дорогой Монюня,
пусть не волнует этих глупостей тебя -
иметь я буду день рождения в июне,
и тоже думаю об выпить, Вас любя».

И вот счастливый он танцует Соню,
а ночь у них прошла на небеси;
Ну а с утра наш Моня ей сказал с просони:
«Таперь поедем в ЗАХС мы на такси».

Вот свадьба шпарить песни и куплеты,
и у оркестра раскалилась медь;
сожрали гости все салаты и котлеты,
таки-что Соню Моня стал себе иметь.

Таперь на кухне Соня боршть варганит,
хварсить кормой ей некогда таперь;
а Моня, выпив пива, возвращался с бани,
с трудом фигурой попадая в дверь.

И слышит вот что: «Мы имеем кушать,
а у мине нет зимнего пальта».
Но он скучал за пивом, не желая слушать:
«Что б я так жил, но ты мне - не чета».

Она подумала об дать ему по морде,
таки-шоб знал, как девок соблазнять;
потом ишла в ментовку, выписала ордер,
и Моню в вытрезвитель ложут спать.

А утром Моня зарядил нагана,
и Соне в сердце выстрельнуть хотел,
но есть душа у Острослова-уркагана...
Таких недавно было у нас дел.

Ещё хочу сказать за них пол-слова -
шо вот они обое в ЗАГС идут пешком.
Мадам, мусье не верьте Моням-острословам -
у них любовь-таки, какая-то, с душком.
*

Я имел до Вас сказать, ну пару слов,
и скажу я их таперь уж наконец:
«Знаю точно, что от этих вот стихов,
валерьянки нада выпить для сердец».